В МИРАХ МИХАИЛА НАХИМОВИЧА

(Продолжение) 

Потом вышел концертник в 2011-м. «Вопреки всему» назывался. И все такие: «Ребята, ну что за бред! Вот в 2010-м бы диск, это было круто! А тут вы какую-то песню новую выпустили, ну полная ерунда в этом концерте». И, конечно, концертные версии песен отличаются, но явно слабее альбомных.

В 2013-м мы выпустили сингл «Дубль один». Песня глубже, объемнее, интереснее по всем параметрам, начиная от трех аккордов, на которых она играется (условно трех аккордов, может, трех с половиной, не знаю), и заканчивая глубиной текста. Это был первый текст, который был для нас особо личным. Не просто нарисованные какие-то фэнтезийные картины, которые мы пытались применить на себя, а прямо совсем личный текст про то, как мы видим день сегодняшний, то, что мы жизнь живем с первого дубля, ее нельзя переснять. Песня называется «Дубль один», т.е. прямым текстом то, что мы хотели сказать на тот момент. Нам все сказали: «Ребят, ну что это такое? Вот «Судный день» в 2011-м вы выпустили, это был прям хэви-метал, а это – чего вы как-то тут…оркестр какой-то, птички поют, песня на шесть с половиной минут, ну кому это интересно?».

В 2015-м году, спустя два года, мы выпустили сингл из трех песен, которые были преддверием уже альбома «Сверхъестественное». И все такие: «Ребята, ну вот это вот, вообще, бред! Вот в 13-м году вы «Дубль один» выпустили, это было ого-го-го!»…

Это повторяется каждый раз. С каждым релизом. А у нас их четырнадцать или даже пятнадцать уже.

Е.И. – А как ты думаешь, с другими группами происходит то же самое? И, допустим, если взять мэтров рок-сцены, им такое знакомо?

М.Н. – Я думаю, что со всеми. Даже если это, например, группа «Scorpions», которой уже больше пятидесяти лет и которая записала только студийных восемнадцать альбомов. Ты слушаешь 18-й и говоришь: «Ребят, ну что за ерунда! Вот предыдущие 17 были ого-го-го!» А на самом деле, тебе нравятся не предыдущие 17 альбомов, а 17 песен, которые вошли во все Greatest Hits, которые всегда играются на концертах и которые знает весь мир. И одна из них написана сорок лет назад, другая двадцать, третья – пятнадцать, четвертая вышла на 18-м альбоме только что. Но она уже настолько раскручена, и ты ее послушал уже 200 раз и уже приписываешь к тому, что «раньше было лучше».

Или другой пример. Я очень люблю «Deep Purple». Условно с 71-го по 76-й, за некоторым исключением. И сам искренне считаю, что то, что они начали делать с 84-го, после воссоединения, это для меня не совсем то, что мне нравилось у них изначально. Но для меня это просто другая группа с тем же названием. Если не вспоминать все предыдущее, то тоже можно слушать. В 2005-м они выпустили альбом «Rapture of the Deep», который, вроде, вышел под именем группы «Deep Purple», когда Гиллану уже за 60, и он сильно отличается от того Гиллана, к которому я привык. Но когда они выпустили «Rapture of the Deep», я его послушал и подумал: «Какой крутой альбом!». Да, для меня это вообще не «Deep Purple», но альбом крутой! А потом я послушал два следующих альбома, которые выпустили они же, и первой моей реакцией было: «что за ерунду они написали? Вот в 2005-м году был альбом! Вот это было круто!». Но я подхожу к этому по-другому. Для меня группа с 2005 года по сегодняшний день – это просто уже как новая эпоха, которая началась в 2005-м. И то, что они выпустили в 2005-м мне нравится, а вот в 2011-м – уже все не то. И это при том, что я очень люблю Deep Purple с 71-го по 76-й. А там их тоже было три состава за те годы.

И я понимаю, что, когда они выпустили Burn, им тоже все сказали: «Ребята, что ерунда?». Вот до 73-го с Гилланом было круто, а здесь вы позвали Ковердейла, какой-то продавец из магазина одежды пришел, и что это такое? А потом этот Burn крутили на радиостанциях, а потом этот Burn прозвучал на California Jam, который собрал несколько миллионов слушателей. И все такие: «Да! Ну Burn – это здорово! В 75-м году вы с Томми Болином вы какую-то ерунду записали, а вот в 74-м альбом был!».

Это происходит всегда, это происходило со всеми, это будет происходить со всеми всегда. Это не происходит только с теми, кто настырно, настойчиво, насилуя себя, делает одно и то же на протяжении многих лет. Я никогда не поверю, что люди, которые спустя тридцать лет творчества написали то же самое, что писали тридцать лет назад, сами не развивались. Нет, они издеваются над собой. Зато, они соответствуют ожиданиям тех, кто хочет, чтобы они, спустя тридцать лет, продолжали делать то же самое. 

Е.И. – Ты знаешь, я думаю, что даже у тех, кто принимает каждую новую работу группы, со временем меняется отношение, расширяется восприятие, что-то понимается глубже. Но, при этом, если уж песни с первых альбомов полюбились, их иногда хочется переслушивать, кстати, вовсе не всегда для ностальгии. Иногда они находят свое место и в новой реальности. А я сейчас предлагаю немного отвлечься от музыки как таковой и обратиться к тому, как вы ее представляете, точнее, к твоим сценическим перевоплощениям.  Я заметила, что на сцене ты создаешь самые разные образы, но даже если чисто внешне не играешь какую-то роль, в любом случае, уделяешь, серьезное значение костюмам. У тебя есть стилисты, костюмеры, или ты сам придумываешь костюмы?

М.Н. – По поводу того, что «чисто внешне не играешь какую-то роль». У меня, конечно, не меняется грим и костюм посреди концерта, чаще всего. Хотя на больших сольных концертах у меня и костюмы менялись, и все, что угодно менялось. Можно посмотреть наш DVD «Вопреки всему». У меня там много образов проходит, даже внешне отличающихся, и, опять же, я действительно каждую песню воспринимаю как отдельную роль, даже тогда, когда я между песнями не переодеваюсь. У меня в каждой песне есть отдельный свой собственный персонаж, про которого я знаю, сколько ему лет, где он учился, женился, развелся и все остальное… Все прошлое, всю предысторию, включая то, как он оказался в той ситуации, про которую он поет, чего он хочет добиться тем, что он поет, к кому он обращается, и т.д. 

По поводу стилистов, костюмеров. Все то, что я ношу, я придумываю целиком и полностью сам. Некоторые идеи где-то подсмотрены, некоторые на чем-то основаны, но в большинстве своем не скопированы, а трансформированы и переделаны. Так же, как музыка или поэзия бывает навеяна чьим-то другим творчеством.

Например, у меня есть такой костюм – полосатый френч в тонкую вертикальную полоску – я с «Пеньками» в этом костюме выходил несколько раз. Сначала я увидел нечто подобное с в «Пятом элементе» у главного отрицательного персонажа, которого играет Гари Олдман. А потом в «Час Пик» втором или третьем, тоже один из главных героев (в исполнении Криса Такера) появляется в костюме в полоску, который он снял с девушки, выступающей в театре кабаре. Я подумал, что хочется нечто подобное. В итоге, я сделал себе тройку. Хотя у них, ни у того, ни у другого этого нет. Я жилетку себе сделал, галстук. Перчатки придумал себе, через пальцы, которые были у меня в каждом костюме, начиная с кожаных.

Или вот этот плащ, с которого начались все мои кожаные костюмы. На самом деле, все они начались не с курток, а с длинного плаща, с огромной двухметровой юбкой. В нем я впервые, еще в 2007-м вышел на «Измени свое завтра», фестиваль такой был в «Зеленом театре» в Москве. Он был навеян плащом Морфеуса из «Матрицы». Но сделан совершенно по-другому, у него клешеные рукава со шнуровками, и в принципе чуть другой дизайн. А потом я подумал, что эти длинные полы плаща занимают слишком уж много места, и на сцене не так удобно.

И сделал куртку. У меня этот плащ до сих пор сохранился, хотя я его очень давно не носил.

(Фото: Евгений Стукалин)

А в итоге те, кто видел мою куртку решили, что я очень люблю Майкла Джексона. Что я взял идею его куртки, придуманной каким-то безумно известным дизайнером, с которой потом косухи пошли. А я просто придумал, что надо отрезать верх от плаща. 

И все остальные костюмы, которые дальше были, в основном, они собирались из каких-то деталей. Где-то что-то я подметил, где-то что-то услышал…

Е.И. – А кто придумал эту деталь? Браслет с цепями до пальцев?

М.Н. – А это просто подарок. Когда мне его подарили, я подумал: это здорово! Пожалуй, я как-нибудь его однажды использую. Потом он настолько ко мне прижился, что уже стал одной из тех деталей, которые в моих костюмах используются постоянно.

Е.И. – На ваших фотосессиях и концертных фото видно, что и другие ребята уделяли большое внимание концертным костюмам. Мне лично очень понравились двухцветные рубашки (черно-белые), мне было удивительно это видеть и показалось необычным, как и рубашки со шнуровками и т.д. Вы вместе решали, какие костюмы будут на сцене или каждый выбирал сам?

М.Н. – Эти двухцветные рубашки тоже придумали сами. На самом деле, эта идея возникла от того, что мы подумали, в каком из моих существующих костюмов мне лучше быть на фотосессии к нашему первому полноформатному альбому 2009 года. У меня на тот момент были белый и черный кожаные костюмы. Мы подумали, что белый будет более эффектным, особенно с черной рубашкой – получился такой интересный образ – белый «свет» снаружи и черным-черно внутри. Таким образом, черно-белое сочетание уже было определено. Дальше подумали о том, как сделать так, чтобы это отражалось на всех. Мы сделали для всех черные брюки, причем, все они тоже сделаны из определенной ткани. Колю, как главного композитора, мы одели полностью в черное – в противоположность мне. И сделали ему рубашку со шнуровкой. Ребят, которые также были в нашей группе – второго гитариста и басиста мы одели в черно-белые рубашки. Просто купили черную и белую, разрезали пополам и сшили разными половинками вместе. И сохранили общую черно-белую стилистику. 

Е.И. – На самом деле, получилось очень красиво. На ваших записях есть эпизоды, где ты берешь рупор, и поешь в него. Как возникла такая «фишка»? Что она для тебя означала?

М.Н. – Это пошло от музыки. Вот этот эффект голоса, который звучит сквозь рупор, как будто через телефонную трубку, мы используем достаточно часто в разных интерпретациях по разным поводам. Рупор я начал использовать в песне «Пульс». Тогда, когда у этого эффекта была более глубокая драматургическая задумка. Это голос, который как будто звучит на тебя с небес. Когда с тобой разговаривает Большой Брат.

У нас же по всем городам России раскиданы системы раннего оповещения, что называется. Во время блокады Ленинграда эти рупоры отсчитывали секундомер. Для жителей города это означало, что система оповещения работает. Поэтому любая воздушная тревога – и сразу срабатывает сирена. Если секундомер останавливается, значит, система оповещения перестала работать, какие-то технические неполадки, где-то кто-то что-то разбомбил. Такая была штука. И все эти рупоры остались, и они же до сих пор есть по всем городам, если внимательно посмотреть.

И эффект рупора в микрофон на слух похож на записи на эффект телефона. Причем, не того телефона, который, как сейчас, передает полноценные вокальные частоты везде в голосе, а того телефона, который был дисковым, с витым шнуром к трубке. Такого телефона, который делал голос плоским, обрезанным. Мы (и не только мы) довольно часто используем этот эффект в наших записях. Этого эффекта живьем можно добиться разными способами. Можно взять микрофон особым образом, прикрыть рукой, начать что-то в него говорить, и будет такой эффект. Рупор усиливает этот эффект, создается впечатление, что голос звучит над толпой. И поскольку в песне «Пульс» был именно такой эффект, оттуда это и пошло.

На самом деле, это ж не я придумал. Этот эффект давно уже используют многие артисты, гораздо более известные и популярные.

Е.И. – Давай теперь обратимся к твоей совместной работе с группами «Эпоха» и «Арктида». У группы «Эпоха» есть рок-опера «Молот ведьм» с приглашенными музыкантами, и ты указан как один из приглашенных гостей на этом релизе. В то же время с группой «Арктида» и Юлианой Савченко (бывшей вокалисткой группы «Андем») вы записали песню «Истины свет», и даже сделали фотосессию, которую можно увидеть в видео. Можешь подробнее рассказать, что и с кем ты пел? 

М.Н. – Там была очень интересная история. Песня «Истины свет» была написана в соавторстве двух композиторов Димы Машкова и Игоря «Воланда». Грубо говоря, один придумал гитарные аккорды, другой придумал клавишные партии. Они написали ее вместе. Как два композитора в соавторстве. И, благодаря этому, песня полноценно и равноправно принадлежит обеим группам.

Е.И. – То есть ее исполняют и «Эпоха» и «Арктида»?

М.Н. – Да. Благодаря тому, что ее написали композиторы и той, и другой группы совместно, она принадлежит обеим группам. Равнозначно и равноценно эта песня входит в репертуар и той, и другой группы. Просто на альбоме «Молот ведьм» группы «Эпоха» она вышла первой, а «Арктида» впоследствии выпустила свою версию. На альбоме «Молот ведьм» ее поют Саша Кэп, Джина и Дима Машков. А в «Арктиде» мы ее поем втроем: я, Юля Савченко и Дима Машков, композитор и клавишник группы «Арктида». И это не кавер на «Эпоху», а песня, которая принадлежит и тем, и другим.

А с фотографиями была такая история. Когда мы записали собственный вариант с группой «Арктида» именно с этими голосами, поскольку вариант «Эпохи» уже вышел на их альбоме, мы решили, что сделаем «Истины свет» отдельным синглом, а не просто включим в альбом «Мой друг». И решили сделать отдельную фотосессию. Мы собрались в театре, в котором я тогда работал, и провели фотосессию в театральных декорациях и костюмах прямо на сцене. И с нами работал профессиональный гример. Мы попробовали сделать некую фото-историю, в которой даже есть определенный порядок фотографий. Кстати, позднее кто-то из поклонников сделал ролик из этих фотографий в виде клипа. Нам понравилось, мы им поделились с другими слушателями. В моем паблике Вконтакте есть альбом, в котором фотографии расположены в том порядке, в котором происходит эта история, которая была снята на фотоаппарат. Фотографии делала Анастасия Фрид.

Е.И. – А что это был за театр?

М.Н. – Это был московский театр «Арлекин» под руководством Сергея Андреевича Мелконяна. Именно там мы делали эту фотосессию, на сцене этого театра, с реквизитом этого театра для привлечения внимания к нашей версии этой песни. Чтобы сделать ее в виде сингла с собственным оформлением и собственной историей.

Е.И. – Ты говорил, что много читал про инквизицию, когда работал с группами «Эпоха» и «Арктида». А что ты читал и как изменилось твое восприятие инквизиции после того, как ты в одной из композиций альбома «Сверхъестественное» прочитал один из текстов, написанных в прошлые века? 

М.Н. – Ну, восприятие, наверное, тут ни при чем. Когда я читал об инквизиции и готовился к записи «Молота ведьм», нужно было учитывать, что у создателей этой работы был свой четкий, задуманный авторами взгляд на инквизицию. Да, мне было интересно сравнить их взгляд с тем, как это видел я. Потому что до этого я представлял себе инквизицию так, как она описана в книгах художественных, начиная с "Трудно быть богом" Стругацких и заканчивая Дэном Брауном, у которого очень много написано интересных вещей в «Коде да Винчи». У меня было художественно-литературное представление об инквизиции. А ребята из группы «Эпоха», когда создавали свой материал, пытались инквизицию привязать к дню сегодняшнему, продемонстрировать, что сейчас происходит все то же самое. Но в каком-то смысле, если смотреть и изучать историю, что-то подобное происходило всегда, и до инквизиции и после, и во время, и сейчас. Просто это всегда имеет разные краски, это имеет разные цели. И при этом всегда некоторые животные равнее.

Попытка поставить себя на место палача инквизиции в песне «Пять минут» закончилась для меня достаточно сильными эмоциональными переживаниями, как попытка поставить себя на место священника, который делает это и при этом сам ужасается того, что он делает. Попытка поставить себя на место инквизитора, уверенного в своей правоте, у меня провалилась однозначно. И, слава Богу, что мне не пришлось эту роль ни в одной из этих песен играть. С меня ее снял МакЛауд, вокалист группы «Эпоха», это была его роль.

Инквизиторский текст в сериале «Сверхъестественное» и на нашем альбоме используется, что называется, «с истинной целью».

Мы представляем себе инквизицию, благодаря, в основном, литературным источникам, как некое зло. Но у любого зла, кроме, наверное, не до конца прописанного Волан-де-Морта, есть мотивация, которая, чаще всего, благими намерениями оправдывает недостойные поступки. Во имя общего блага Гриндевальд поубивал много народа в отличии от Волан-де-Морта. С его точки зрения, он хотел «как лучше». Как и Гитлер, и Сталин, или тот же Торквемада. Кроме того, нам не дано знать, как всё это было на самом деле. Мы, мало того, что не были свидетелями, но даже если бы и были свидетелями, мы не смогли бы влезть в голову человека, который совершает подобные поступки, чтобы на самом деле понять, почему он всё это делает. У каждого из них есть своя мотивация. Каждый из них в каком-то смысле хотел, как лучше. Некоторые из них сходили с ума от количества собственной власти, от ощущения собственной правоты и от убежденности в том, что только ты знаешь, как лучше, и больше никто. Но никому не дано понять, как именно это произошло. И, мало того, даже то, что мы говорим, что они сходили с ума, это всего лишь говорит о том, что они отклонялись от того, что обществом признано нормой.

Точно так же нам неизвестно, был ли инквизиторский текст придуман тем человеком, которому просто нравилось сжигать красивых женщин, или же тем человеком, который на самом деле считал, что изгоняет бесов. В сериале «Сверхъестественное» он используется как действительное изгнание беса. То есть здесь он используется обычными простыми ребятами, которым вовсе не доставляют удовольствие страдания других людей, с совершенно конкретной целью. И для этого они используют текст, который создан был тогда-то.

Если бы это было в реальной жизни, я бы сказал, что раз этот текст реально работает на изгнание демонов, значит, он действительно создан человеком, который искренне изгонял демонов во времена инквизиции. Но, поскольку это все – фантастическая литература и фантастический кинематограф, мы не можем точно сказать, насколько этот ритуал изгнания демонов на самом деле работает. Соответственно, мы не можем ничего сказать об искренности того, кто его создавал. Мы можем только брать те исторические источники, которые у нас есть, пропускать их через фильтр собственного осознания, понимания и собственного критичного отношения авторов, которые писали эти исторические источники. Историю же пишут победители. И все делают собственные выводы. Кому-то нравится верить всему, что льется на нас с голубых экранов. Кому-то нравится верить всему, что пишут в интернете. Кому-то нравится верить тому, что пишут художественные писатели. Кому-то нравится верить тому, что пишут авторы исторических трудов. Кто-то считает, что магия реальна, кто-то считает, что инквизиторы просто поубивали красивых женщин. И то, и другое – всего лишь чья-то личная, недоказуемая точка зрения. 

Е.И. – Кроме групп «Арктида» и «Эпоха», ты работал со множеством групп и музыкантов. Ты пел и их композиции, и кавер-версии песен других команд. Расскажи об этом подробнее.

М.Н. – На самом деле, у меня таких одноразовых исполнений разных каверов типа Томаса Андерса, например, или той же группы «Scorpions», очень много. Их гораздо больше, чем кажется. Вообще, моя история с каверами началась давным-давно, когда я был еще «молод, кудряв и розовощек», как говорил один мой друг (смеется). У меня была группа, которая называлась Chubbs-Chubbs (по названию мультика), мы с ней играли разные рок-н-роллы. Мы играли рок-н-ролл, например, Элвиса Пресли, блюзы Стиви-Рэй Воэна, и много других «роко-блюзовых» вещей по разным кабакам, клубам и т.д. Было это еще до «Черного Кузнеца». Собственно, из этой группы я как-то притащил в «Черного Кузнеца» барабанщика Сергея Курнакина, который у нас там потом много лет играл.

И как-то мы с этой группой выступали на рок-фестивале «Рокот», который проводился в Сиверской, это где-то 60 километров под Питером. Кто нас туда притащил, я не знаю. Кого-то из музыкантов позвали наших, ну мы туда все и поехали. И там меня услышали музыканты группы «Сиверский дом», которая сокращенно называется «С.Д.» и существует до сих пор. Они все вместе давно хотели создать кавер-проект на «Deep Purple», потому что они все – глубокие фанаты «Deep Purple». И они меня позвали туда петь, потому что подумали, что мой голос может со всем этим справиться. А поскольку я тоже люблю «Deep Purple», я согласился, не раздумывая. Мы начали репетировать с ними, и так появилась группа «ПЕNЬКИ».

Но, при всем при этом, все музыканты этой группы живут в поселке Сиверский и соседних поселках, и двое из них работали в Сиверском культурном центре один звукорежиссером, другой – музыкальным руководителем. Поэтому они достаточно часто делали концерты для местных жителей, посвященные то 23 февраля, то Дню ветеранов, и т.д., как это бывает в сельских ДК. И, поскольку мы репетировали в этом же ДК, то мы периодически принимали участие в подобных мероприятиях. Когда это были Дни молодежи, мы принимали участие как группа «ПЕNЬКИ». А когда это был какой-нибудь концерт к 14 февраля, то мы вдвоем с пианистом (который у нас тогда играл на бас-гитаре, а потом стал клавишником), делали какую-нибудь легкую версию чего-нибудь. Мы так в акустике сыграли Holy Man (Deep Purple), точно также мы однажды сыграли Томаса Андерса. Точно также мы играли какие-то русские песни, посвященные 23 февраля, например, (поет):

 

Или, например, на Дне блокады мы пели «Журавлей». Я уже не помню, по какому поводу мы делали «Свечу» Макаревича, и много чего еще. И за десять лет существования группы «Пеnьки» у меня таких треков «одноразовых» набралось великое множество.

Е.И. – Насколько я понимаю, отдельное место среди каверов для тебя занимают песни группы «Scorpions». С кем и где ты их исполнял?

М.Н. – Естественно, группу «Scorpions», как и многие хард-рок группы, я слушаю достаточно много и внимательно. «Scorpions» вообще одна из моих любимых групп, наряду с «Deep Purple», «Pink Floyd» или, например, «Bon Jovi» и «Guns’n’Roses».

В самый первый раз одну из песен «Scorpions» («A Moment in a Million Years») мы сыграли с моим очень хорошим другом, гитаристом Александром Правдиным. Долгое время я пытался вытащить его играть в какую-нибудь группу, но так и не получилось. Потому что прекрасный гитарист Саша, который отлично играет на гитаре, настолько никогда не верил в то, что он – молодец, что так и остался человеком, который просто хорошо играет на гитаре. Но, тем не менее, у меня несколько раз получилось вытащить его на сцену, чтобы спеть акустическую версию «A Moment in a Million Years» просто под гитару. И несколько лет он играл со мной в группе «ПЕNЬКИ».

И однажды, может быть, в связи с этим, я наткнулся в Москве на такое мероприятие как «Scorpions Cover Festival». Как я понял, официальный московский фан-клуб группы «Scorpions», который периодически при приездах команды в Москву лично встречается с музыкантами, устраивал несколько лет подряд фестивали «Scorpions Cover Festival» в Москве. И там группы, близкие по звучанию, играли свою музыку, и при этом обязательно было исполнить несколько каверов на «Скорпов». В конце вечера обязательно был какой-нибудь «джем сейшн», где люди из разных команд, из разных коллективов, в том числе более-менее известных, вместе играли какие-нибудь каверы на «Scorpions». У одного из таких джем-сейшнов было даже отдельное название «El Scorpio».

То есть, в этом участвовал не только я, в этом участвовал Влад Ивойлов из группы Amalgama, Андрей Лобашев, который тогда еще был вокалистом команды «Ольви». Еще одним участником был Илья Александров, фронтмен группы «Фактор Страха», который, к сожалению, не дожил до наших дней. Также выступал Саша Аристов, вокалист группы «Каллисто». Кстати, мы познакомились с Сашей, благодаря этому «Scorpions Cover Festival», в котором музыканты «Каллисто» принимали участие.

Я участвовал в этом кавер-фестивале именно как приглашенный артист два или три раза. И однажды на один из таких кавер-фестивалей я решил вытащить группу «ПЕNЬКИ». Я им внезапно сказал: «Мужики, а чего бы нам не отвлечься от «Deep Purple» и не сыграть программу каверов на «Scorpions»?». Мы сделали с ними десяток песен, приехали в Москву. Вытащили того же самого моего друга Сашу Правдина, с которого «Scorpions» на сцене для меня начался в свое время. Он сделал интересные «пере-аранжировки» в каких-то местах для того, чтобы мы сыграли тем составом, который у нас был. И мы сыграли с «ПЕNЬКАМИ» целую большую программу «Скорпов» в тяжелом звучании на этом фестивале. И потом принимали участие в джем-сейшне с отдельными гостевыми музыкантами. 

А потом еще раз однажды в Питере (в Питере, насколько я знаю, такое мероприятие было всего один раз) мы сделали акустический сет, с акустической гитарой, с пианино. С Вероникой Барбуцкой, бывшей вокалисткой группы «Silvercast». И на блок-флейте играл наш хороший друг Ваня Бакулин.

И фактически для меня каверы на «Scorpions» получились одним из постоянных проектов, который существовал, просто все время с разными музыкантами, в разных местах, с разными песнями, и в очень разных аранжировках. Но каверы именно на «Scorpions» заняли достаточно большую часть моей творческой жизни. К сожалению, насколько я понимаю, эти фестивали в Москве проводить перестали, вероятно, по каким-то организаторским причинам. Но мне кажется, это было отличной традицией. И было бы здорово, если бы она вернулась, возродилась. 

Е.И. – А в плане авторских прав «Scorpions» не предъявляли претензий?

М.Н. – Ну, раз эти фестивали проводил официальный российский фан-клуб группы «Scorpions», я думаю, что нет. Мало того, насколько я знаю, они даже записали диск с русскоязычными каверами на «Scorpions».

Е.И. – Я что-то слышала об этом.

М.Н. – По-моему, это были они же. По крайней мере, организовывали запись и выпуск этого диска они же. Участвовали в этом совершенно разные группы, непредсказуемые. Но организовывали это те же самые ребята, которые делали эти фестивали. И, насколько я понимаю, они даже диск этих русскоязычных каверов, когда он был сделан, вроде как донесли до самих «Скорпов». Судя по всему, их это не напрягает. К тому же, раз это происходит более-менее официально, значит, группа в курсе и, наверняка, не возражает. Я думаю, «Scorpions» вряд ли считают, что у нас на их каверах можно что-то заработать. Скорее всего, они воспринимают это как увеличение собственной популярности, как бы: «Ребята, несите нашу музыку в массы, даже в вашем исполнении». Но, вообще, конечно, все очень по-разному воспринимают каверы на себя.

Е.И. – В каких еще кавер-проектах ты участвовал?

М.Н. – Я участвовал в официальном трибьюте группы «Маврин». Тогда мы с командой «Эпоха» записали песню «Хранитель». И, насколько я знаю, группа «Маврин» разрешила группе «Эпоха» играть эту песню на собственных концертах.

Мы с группой «Черный Кузнец» приняли участие в официальном трибьюте группы «Пикник». Записав свою версию их песни, мы отдали им право распоряжаться нашей записью их песни по их усмотрению, как угодно. Они могут выпускать нашу запись на своих дисках, а мы, при этом, можем играть их песню в нашей аранжировке на собственных концертах и выпускать ее на своих релизах. Мы, собственно, выпустили ее как отдельный сингл «Не кончается пытка». Грубо говоря, такая взаимная договоренность без всяких отчислений. Мы можем использовать это, они могут использовать то, и никто никому ничего не должен.

Е.И. – А на «Черный Кузнец» делали каверы?

М.Н. – Да. У нас с группой «Черный Кузнец» как-то был концерт, когда нам было 5 лет. Перед нами было две группы, которые выступили в концерте, называвшемся «Черный Кузнец – 5 лет». И они сыграли каверы на нас. И мы были в восторге. Нас это очень порадовало, потому что кто-то что-то переделал, в одной из этих групп, кстати, играл наш бывший музыкант. И мы такие: «О, ребята, это прикольно! Здорово! Как интересно!». 

Е.И. – А группа «ПЕNЬКИ» существует сейчас?

М.Н. - Группа «ПЕNЬКИ» условно никуда не делась, не распадалась, не расходилась. Просто у нас уже пару лет не было ни концертов, ни репетиций. Потому что все занимаются своими музыкальными проектами. И у нас есть такая традиция: раз в год на День молодежи, который проводится летом, когда там же, в Сиверской, устраивается концерт под открытым небом, мы собираемся ради этого концерта и пару раз перед ним даже репетируем. Пытаемся вспомнить, что подзабыли за год и что хотим сыграть на этом концерте. Поскольку у нас сейчас нет никакого концертного директора, ни менеджера, того, кто заинтересовался бы нас раскручивать и нами заниматься, (самим нам этим заниматься некогда, поскольку у всех есть свои дела), поэтому мы давно не играем по клубам. Пока у нас был директор, которому было интересно нами заниматься, из фанатов «Черного Кузнеца», кстати, мы где-то играли. У нас даже отснят материал для полноценного DVD – концерта, со сведенным звуком и смонтированным видео. И может быть, когда-нибудь мы его в каком-то виде выпустим. Для физических дисков нужно организовывать краудфандинг, но в случае с этой группой, мы не считаем, что это реально.

Е.И. – Ну если уж мы вновь заговорили о краудфандинге, давай вернемся к группе «Черный Кузнец» и проекту на Planeta.ru. Мы уже говорили, что вы планируете снять клип, насколько, по-твоему, реальная ситуация будет соответствовать вашим ожиданиям?

М.Н. - Насколько это будет качественно по картинке, будет соответствовать стандартам, как это принято считать там или здесь, насколько это будет во вкусе тех, кто будет на это смотреть, никогда неизвестно заранее, потому что вкусы у всех разные, и понятие качества у всех тоже разное. Мы постараемся сделать это настолько качественно, насколько у нас будет на это денег. Потому что понятно, что чем больше будет денег, тем более качественной может быть картинка. Начиная от выбора аппаратуры, на которую это будет сниматься и заканчивая выбором той аппаратуры, на которой это будет монтироваться и сводиться. Количеством людей, которые смогут принять участие в работе над этим. Потому что хорошо бы, чтобы монтажом, колористикой и пост-обработкой занимались разные люди, чтобы каждый отвечал за то, за что он должен отвечать. А на сегодняшний день пока денег на это не хватает. Если все останется, как сейчас, то все это будет делать один и тот же человек. Это не очень правильно, это даст не самую качественную картинку, которая могла бы быть. Но это все равно будет сделано. И я не сомневаюсь, что это в любом случае будет сделано искренне, от души и со всеми нашими искренними эмоциями и представлениями о том, как мы бы хотели, чтобы это было. 

Продолжение следует

В материале использованы фото Анастасии Фрид, Евгения Стукалина и Ольги Василенко. 

Обложки альбомов: "Вопреки всему" - художник: Лео Хао, дизайн: Александр Гурьев; "Дубль один" - Александр Гурьев 

Буклет альбома "Сверхъестественное" - художник: Ксения Бельведерская 

Часть 1 можно прочитать здесь:  

https://vk.com/@pulsatsiya-v-mirah-mihaila-nahimovicha-intervu-chast-1, или здесь: http://solnechnysvet.ru/node/160

А поддержать группу «Черный Кузнец» в проекте на Planeta.ru можно, пройдя по этой ссылке: https://planeta.ru/campaigns/blacksmith_clip